Шумное одиночество Михаэля Шумахера

5 Февраля 2009, Владимир Мозговой

На Родине боготворят, в Италии любят. Не только потому, что Михаэль Шумахер - символ победоносности всеми обожаемого «Феррари» и семикратный чемпион, самый титулованный пилот «Формулы-1». Успешных любить нетрудно, это было бы слишком простое объяснение. Да и забыли бы его быстро. Былые герои мало кого интересуют, а Шумми уже два года как не при делах - живет в свое удовольствие в тихой Швейцарии, наслаждаясь семейным покоем и отсутствием прежнего интереса к своей персоне. Что у него при этом на душе, никому не известно - слишком резкий поворот для человека, полжизни прожившего на средней скорости 200 километров в час. В Большие гонки он, судя по всему, никогда не вернется. В Маранелло возвращается всегда. Тут любовь взаимная. Если она «от противного», то тем более рационального объяснения не имеется.

Скучное место, ничем особым не примечательное. Убери «Феррари» - ничего не останется. Деревенская глушь, пашни да виноградники, райцентры посреди пыльной степи, глазу не на чем отдохнуть. Когда Энцо Феррари в начале 70-х годов прошлого века переносил в Маранелло, поближе к производству, штаб-квартиру «Скудерии», он и не собирался превращать городок в место паломничества. Ему был нужен мощный испытательный полигон. Штаб-квартира - бывшая ферма. Несколько зданий да знаменитый трек «Фьорано», охраняемый не хуже режимного объекта. Аскетизм во всем - никаких тебе апартаментов и мемориальных досок, тут даже красного цвета почти нет (в самом производственном комплексе и вокруг красного и желтого - в избытке). Ни на улицах, ни в окрестностях трека я не видел ни одной фотографии Михаэля Шумахера. Почетным гражданином Маранелло он стал только по завершении карьеры, внешние проявления культа отсутствуют (в музее - другое дело, но на то он и музей). Это, похоже, Шумми вполне устраивает. Это ему очень подходит. Не за тем же он сюда приезжает, чтобы предаваться воспоминаниям. Человек он совсем не сентиментальный (а может, время для сантиментов еще не пришло). Толпы народа с плакатами его не встречают, на руках не носят, репортеры на части не разрывают. Все достаточно спокойно и обыденно. Визиты - согласно им самим определяемому графику работы в качестве свободного консультанта и независимого эксперта. В комментаторы не пойдет - он слишком гонщик, чтобы быть комментатором. Шумахер заходит на территорию «Скудерии» как к себе домой. Здесь его все знают - от директора до простого рабо чего, и все ему рады. Приезд Михаэля - маленький праздник, хотя атмосфера праздности этому месту не свойственна, на «Феррари» особо не забалуешь. И разговоров «ни о чем» здесь не любят, процесс работы практически непрерывный. Труд, можно сказать, крестьянский и всепогодный.
Жил он в расположении штаб-квартиры, где роскошь отсутствует в принципе. Трудолюбие, неприхотливость в быту, общительность, четкость - это рядовые служащие «Феррари» тоже оценили еще до долгожданного чемпионства. Для остального мира он был холодным высокомерным немцем с неоднозначной спортивной репутацией, в Италии при близком знакомстве в нем увидели совсем другого человека, почти своего. Он отплатил тем же, почти сразу сказав, что попал в очень дружную семью, где все открыты, раскованны и доброжелательны.
Когда Энцо Феррари окончательно обосновался в Маранелло, маленькому Мише Шумахеру было 3 года. Немецкая глубинка, Хюрт-Хермольхайм, мать - хозяйка небольшой закусочной, отец - каменщик, не чуждый спортивных увлечений. Через год Рольф Шумахер усадит за руль переделанного из газонокосилки самодельного карта четырехлетнего сына, для которого арендуемый картодром станет основной детской площадкой, а другие игрушки перестанут существовать. Какая-то связь между тем картодромом и треком во Фьорано определенно есть. Во всяком случае, к спартанским условиям и сосредоточенности на главном Михаэль привык с детства, холодом и ветром «Фьорано» его было не испугать. Картодром станет собственностью семьи Шумахеров много позже, когда старший сын уже примет предложение «Феррари». А тогда семья считала каждую копейку, о чем, естественно, знали и дети. На рубеже 10-летия будущий чемпион мог даже бросить любимый автоспорт - он уже добивался успехов, но скромный материальный достаток не позволял ни обновлять технику, ни выезжать на турниры. Не картинг, так футбол. Или дзюдо. Однажды, уже в более благополучные времена, Михаэль вместо турнира по картингу поехал на турнир по борьбе. И к счастью, проиграл - раз и навсегда определив для себя, что заниматься надо тем, где он может побеждать. А в картинге он побеждал почти на всех турнирах - сначала в Германии, а потом и в Европе. Новую машину, кстати, ему купил отец одного из приятелей, разглядевший в мальчишке большой талант (с хорошими людьми Шумахеру всегда везло).

Картинг дал ему все - любовь к технике, ощущение машины, бесстрашие в контактной борьбе, он рано почувствовал вкус победы и мог не скучать в одиночестве. Он просто жил, проходя ступеньку за ступенькой, и при этом никогда не ставил перед собой несбыточных целей (что после избавило Шумахера от многих разочарований). Глядя по ТВ на Айртона Сенну, не видел себя даже в мечтах рядом с ним. «Формула-1» была где-то в другой жизни, к ее фанатам юный Шумахер не принадлежал. И вообще карьерой гонщика не грезил - представлял себя как минимум механиком, как максимум - полицейским (механиком в гараже, кстати, Михаэль после окончания школы короткое время работал). Привык ценить каждую заработанную марку, на обычные юношеские соблазны просто не было времени - он очень рационально и ответственно строил свою жизнь. Собственно, в «Формулу-1» 22-летний подающий надежды гонщик, успешно выступавший в немецкой «Ф-3» и японской «Ф-3000», попал отчасти случайно - благодаря пронырливости его первого менеджера Вилли Вебера. История известная. Гонщик команды «Джордан» Бертран Гашо в 1991-м попал в глупую переделку из-за ссоры с таксистом в Лондоне, нужно было срочно его заменить на Гран-при Бельгии. Вилли Вебер еще раньше рассказывал Эдди Джордану про талантливого парня, а тут вовремя напел, что трассу Спа-Франкошам Михаэль знает как свои пять пальцев. Однако Шумахер на ней не то что не гонялся - ноги его там не было (согласно одной из легенд, проехал Спа на велосипеде). Джордан рискнул, парнишка стал седьмым в квалификации и готов был всех порвать в гонке, но машина не выдержала напора агрессивного новичка.
Ровно через десять лет здесь же, в Бельгии, Шумахер одержит 52-ю победу и побьет рекорд великого Алена Проста, а тогда он просто произвел впечатление. И уже в Италии, в Монце, дерзкого неофита умыкнул руководитель «Бенеттона» Флавио Бриаторе. Начиналась совсем другая жизнь, но для Михаэля ничего по сути не изменилось - надо было выезжать на трассу и побеждать, сразу, без оглядки на авторитеты. В замкнутом элитарном мире высочайших скоростей таких молодых максималистов еще не видели. Его не могли не полюбить. И не могли не возненавидеть. Максималист Даже сейчас, когда он все давно доказал и даже уже ушел, увешанный титулами, регалиями и званиями, к сонму великих его причисляют осторожно и не без вопросов. Не знаю, кто больше виноват в этой двойственности - сам Михаэль Шумахер или его недоброжелатели. Видимо, тут всего понемногу. Ну не было у него харизмы Айртона Сены, изящества Алена Проста или универсальности Деймона Хилла - кумиров начала 90-х, уходящих героев. Каждый был личностью, каждый в чем-то романтиком - чего был напрочь лишен молодой и хваткий Шумахер. Может, и не следовало ему отчитывать великого бразильца и чуть ли не своего кумира Айртона Сенну сразу после Интерлагоса-92, то есть прямо на его родине, в Бразилии (мол, что Сенна - сам не может и другим не дает). Может, ему не стоило идти на прямое столкновение с Деймоном Хиллом в Аделаиде на последнем Гран-при сезона-94 в Австралии, что стоило Хиллу чемпионского звания. Таких «может» хватало с самого начала. Очень быстро прозвучало пугающее «победа любой ценой!». Эти слова были вырваны из контекста, но прилипли к Шумахеру надолго, если не навсегда. А ведь и ему доставалось, в том числе и в первом чемпионском 1994-м, труднейшем для «Формулы-1», когда в Имоле погиб Айртон Сенна и всех трясло. То, что другим прощалось, Михаэлю Шумахеру с определенного момента не прощалось никогда. Звание чемпиона, так обидно быстро (для завистников) добытое 25-летним Шумахером, защитой для него не стало. Даже наоборот. Любое его спорное действие рассматривалось под микроскопом, любое неосто- рожное слово трактовалось, как правило, не в его пользу. Его выдающийся подбородок (а не улыбка!) стал излюбленной деталью для карикатуристов, и не только в жанре дружеского шаржа. Но Шумахер не был бы Шумахером, если бы не оставался самим собой. В мире «Формулы-1» овечек не могло быть, тут следовало выживать. А для того, чтобы еще и побеждать, мало уметь огрызаться - надо было «включать агрессора». И болид у «Бенеттона» не сразу подстроили под Шумахера - машина уступала не только «Уильямсу». И обгоны у молодого наглеца не часто получались, и в дождь он ехал плохо. Многие не понимали, как ему вообще удается побеждать монстров. А он побеждал и очень быстро учился. С естественным публичным давлением Михаэль худо- бедно справлялся (хотя больше всего в «Формуле-1» не любит именно суету, гламур и глянец). Абстрагироваться от интереса с определенным, прежде всего отрицательным, оттенком ему было гораздо труднее.
Возможно, после второго подряд победного сезона он больше всего устал не от гонок, а от психологического пресса. Ему нужен был амбициозный, но «теплый» коллектив, где бы он мог прогрессировать как спортсмен и где ему было бы комфортно (хотя конкретно о «Феррари» не думал). А «Феррари», уставшему без побед, нужен был человек, который в каждом повороте пытается дойти до предела (так, кажется, однажды сказал Михаэль). Нужен был наконечник стрелы (так, кажется, сказал президент «Феррари» Лука ди Монтедземоло). Наконечник «Скудерия» с приходом Монтедземоло обрела мощный импульс, перестроилась и готова была вернуть былую славу. От растерянности не осталось и следа, конструкторская мысль, технологии - все работало в правильном направлении. Но побед не было, и давно. А нет побед - нет вдохновения, люди устают и разочаровываются. Президент и директор Жан Тодт сильно рисковали, приглашая Михаэля Шумахера. Чемпион с отрицатель- ным обаянием - не подарок. Шумахер тоже рисковал. Не деньгами - с этим было все в порядке, «Шелл» и «Мальборо» подсобили (правда, имидж Михаэля 25-миллионный контракт не улучшил - «ясно, на деньги позарился»). В «Бенеттоне» ему «стало скучно побеждать на машине, не имеющей проблем». Империя «Феррари» не могла подстраиваться под одного пилота, пусть даже титулованного. Они не сразу притерлись друг к другу. Михаэль вкалывал как проклятый, но оставался реалистом, быстрых дивидендов не обещал, хотя чувствовал себя в «Скудерии» «совсем не так, как в английской команде» и готов был по максимуму «поработать на миф о гарцующем жеребце». Жеребец, однако, брыкался. Болиды становились все лучше, но титул ускользал. Иногда по вине Михаэля, как в Хересе-97 после названного позорным маневра против Жака Вильнева с последующей дисквалификацией, иногда совсем несправедливо, как на Гран-при Великобритании в Сильверстоуне-99, когда сверхбыстрый F-399 влетел в стену, и претендент номер один выбыл из борьбы с двойным переломом ноги. Михаэль Шумахер словно отдавал долги судьбе за подаренные удачи первых лет. Люди «Феррари» не обязаны были за них расплачиваться и терпеть. Но они терпели, работали и верили человеку, который «выкладывается по полной и никогда не сдается». В феврале 2000-го в Маранелло на презентации нового болида Ferrari F1-2000 великий неудачник снова пообещал победить - на этот раз на итальянском. После тяжелейшей, изматывающей и победной гонки в Монце он впервые заплакал. Это был другой Шумахер, совсем не робот. Италия едва не зарыдала вместе с ним.

Через 21 год чемпионское звание вернулось на Апеннины. Победитель Дом в не очень живописных окрестностях Маранелло он подыскивал сразу после заключения контракта с «Феррари», но так ни на одном из двух десятков вариантов и не остановился. Для него предпочтительней оказалось тихое убежище в Швейцарии. Итальянцы не обиделись. Фанаты были готовы простить ему все за одну фразу: «Я часто думаю о них и люблю, как своих родственников, не будучи при этом даже знаком». Но Шумми не был бы реалистом, если бы с легкой иронией не добавлял, вспоминая первую победу с «Феррари», что люди ждали чего-то большего - «может, они надеялись, что жизнь после этой победы изменится». Сам он, по собственному признанию, был счастлив после гонки в Сузуке. Несколько часов. Начало века окрасило «Формулу-1» в красный цвет. К середине нулевых оставалось совсем немного, чтобы Большие призы окончательно утратили свое значение - Шумахер и «Феррари» их просто убивали. Они были не виноваты в своем стремлении к совершенству. Никакие новые правила и ограничения не могли их остановить. Для Михаэля имело значение не количество побед, а то, как он это делает. Ему нравилось, он получал удовольствие. Первыми устали не Шумахер и «Феррари», а «формулическая» общественность и болельщики. Его все чаще стали спрашивать про уход, особенно в пятом победном сезоне. К тому времени уже не осталось непобитых рекордов (по крайней мере основных). В каких-то гонках он боролся только с собой. В том космосе, где он летал, для других не было места. Даже младший брат Ральф, тоже талантливый гонщик, из тени Михаэля так и не вышел. Пора было возвращаться обратно, на землю.
После пятой подряд победы на инерции он протянул еще два сезона - уйти сразу было бы красиво, но струна оказалась слишком натянута. Нужно было дать «Формуле-1» подготовиться. В последний сезон-2006 проигрывающего Михаэля Шумахера снова полюбили. Но было уже поздно. Гран-при Бразилии он провел как в лучшие годы. Все было против него, но он бился до конца, завершив сезон и карьеру вторым. Между первой и последней гонками уместились 13 лет, 11 месяцев и 3 дня. Про Шумми все подсчитано.

Конечно, есть жизнь и без «Формулы-1», о чем ему было известно, но на себе не испытано. По крайней мере внешне это оказалось не слишком трудным испытанием, ему и не надо было как-то готовить себя к «просто жизни». Изречения, изредка им выдаваемые, вполне пригодились: «Я уже достаточно взрослый, чтобы принимать взвешенные решения», «Люди узнают меня не потому, что красив, а потому, что удачлив», «Статус героя мне неприятен». Совсем «не героя» из него не получается - где-то сам не может, но в основном другие не дают. Изредка участвует в тестах, и ему страшно нравится рабочая обстановка: «Нет традиционных для Гран-при суматохи и прессинга, и пусть моя роль не так публична, как прежде, это не мешает мне получать удовольствие». Помогает «Феррари» доводить дорожные и гоночные машины: «Мне легче понять, чего гонщики хотят добиться от машины». Недостаток адреналина восполняет тем, чем всегда интересовался: снимается в кино, с азартом играет в футбол, прыгает с парашютом, участвует в любительских мотогонках. Принимает активное участие в инициативах, направленных на повышение безопасности дорожного движения, включая акции комиссии глобальной дорожной безопасности и компанию «Сделаем дороги безопасными» Фонда международной автомобильной федерации. Из последних по времени публичных ролей - посол социальной ответственности компании Bacardi Limited в рамках компании «Чемпионы за ответственное потребление алкоголя». Когда Шумахер говорит, что «с готовностью будет пропагандировать идею о том, что алкоголь и вождение несовместимы», он ничуть не лукавит. В правильности Михаэля Шумахера многие итальянцы (и не только они), возможно, находят те черты, какими хотели бы обладать сами, да не получается. Особенно это касается семейных ценностей - тут образцовому семьянину Михаэлю нет равных среди звезд спорта и шоу-бизнеса. Чем сильнее пресс публичности, тем ревностнее он оберегает свой маленький мир. А на вопросы о спортивных успехах детей отвечает: «Я хочу, чтобы они прожили свою жизнь, а не мою». Самый знаменитый и один из самых богатых спортсменов начала столетия как-то признался, что максимальная сумма, которую он позволил себе проиграть в казино, - десять марок. О его прижимистости ходят легенды, но он этого и не стесняется: «Я не люблю бросать деньги на ветер». Из предметов роскоши позволил себе только личный самолет, да и то исключительно из соображений экономии времени, а так он любит «исключительно нужные и полезные вещи». Для таблоидов - совсем не находка, но это им скучно, а не Шумахеру.

Он правильный (и на взгляд многих - даже несколько показушно) не по принуждению: он просто такой, какой есть. Считающий себя по натуре «раскованным и открытым». До известного предела и не во всяком месте. В январе 2009-го ему исполнится 40 лет. Он, конечно, знает больше, чем говорит, и ему известно что-то такое, о чем миллионы людей и не подозревают. Как-то его спросили, почему его главная в жизни команда не берет итальянских гонщиков. Он ответил, что «Феррари» берет лучших. Скромно и со вкусом. Но мне больше по душе другая его фраза, в чем-то исчерпывающая: «Я такой же человек, как все, только быстро вожу машину». Ну хорошо, «водил» - если в прошедшем времени. Только для Шумахера это ничего не меняет. Прозвища Шумахера никогда не видели унылым, он мог улыбаться даже наутро после прохождения 160 тестовых кругов. Железная Задница - рабочее прозвище, но уважения в нем не меньше, чем в Красном Бароне. Машины Шумми называли «мобильной стройплощадкой» - он ни их не щадил, ни себя, постоянные изменения были нормой. Сын и дочь у них родились до начала пятилетнего воцарения Михаэля на троне «Формулы-1». Перед первым чемпионским сезоном в «Феррари» он сказал: «Я счастлив в браке, у меня отличная семья, успешная карьера, хороший счет в банке». По поводу счета ему в Италии не попеняли. К тому же «никто бы не согласился платить мне столько, если бы я не отдавал взамен то, что отдаю». Он - отдавал. «Надо жить так, как есть: не считать себя исключительным и бессмертным, но верить в жизнь».

Журнал «Italia»

http://turbo.ru/people/562949954673238.shtml